Они жаждут - Страница 88

– Кобра! – повелительно сказал Вулкан, и одна из фигур остановилась, потом направилась в обратную сторону.

– Да, хозяин,– тихо сказал Кобра. Кожа на его лице туго, словно маска, обтягивала кости черепа, на висках голубыми змеями вились вены. Глаза у него были красными, как у крысы, волосы – грязные, сбившиеся. Вслед за Вулканом он вошел в комнату, глядя на окровавленного мертвого человека на полу.

– Пей,– сказал Вулкан, плавно взмахнув рукой в сторону трупа.

Глаза Кобры вспыхнули жадностью. Он вздохнул и опустился на колени, пробив клыками горло и принявшись жадно пить. Грудь его тяжело поднималась и опускалась.

Принц пересек комнату и опустился обратно в кресло, наблюдая за пиром Кобры. Время от времени Вулкан пронзительно и коротко смеялся. Кобра был молод и неопытен, он еще не знал той богатой гаммы, отличавшей живую еду от мертвой. Да, эти юнцы – их так легко удовлетворить, и они так жадно стремятся знать. Однако, скоро, очень скоро, он и остальные узнают некоторые секреты, которые Вулкан хранил уже почти восемь столетий. Как призывать к себе летучих мышей, собак, крыс, мух, собирать их огромными стаями или тучами. Как заглядывать в сознание людей, проникать в секреты мыслей. Как определять по единственной капле крови, насколько стар этот человек или из чего состояла его обычная пища, научиться распознавать по вкусу этой капли оттенки в сотни вариаций, тысячи оттенков солености, сладости, кислоты. Они научатся высасывать кровь до последней капли из вен жертвы, трансформируя таким образом, человека в себе подобного обитателя ночи. Им так много еще придется научиться делать…

Вулкан откинулся на спинку кресла. Кобра поднял голову, роняя зря капли крови, падавшие с подбородка и бледных губ, потом вернулся к своей работе. “Этот по–настоящему любит меня, он предан,– подумал принц. – Что делать с трупом Фалько?” Взгляд его переместился на огромный камин. Поленья разгорелись как следует и отблески веселого огня заполнили зал, будто оранжевые привидения. Интересно, как собакам, запертым в нижнем этаже, понравится сегодняшний ужин из жареного мяса?

Вулкан, сидя, ожидал возвращения Таракана.

6.

Палатазин удивленно посмотрел на часы. Оказывается, он на несколько минут заснул. Двадцать минут четвертого. Коронадо–стрит, казалось, совершенно опустела. Даже “Фелиц–клаб” закрыл двери, выключил неон вывески. Два силуэта в машине по другую сторону улицы не двигались. Очевидно, они тоже задремали. “Нужно было взять с собой кофе,– раздраженно подумал он. Потом появилась другая мысль – что, если мы напали на ложный след? Убийства ведь прекратились. Возможно, он исчез из города навсегда. А может, Таракан просто затаился на время?”

В дальнем конце Коронадо мелькнул свет фар. Палатазин выпрямился, сердце забилось чуть быстрее. Машина приближалась очень медленно, и еще минуту спустя Палатазин увидел, что это “фольксваген–жук” светлого цвета. В горле у него пересохло. Машина остановилась у обочины примерно в тридцати ярдах от машины Палатазина, и Палатазин стремительно нырнул в тень приборной доски. Фары “фольксвагена” погасли. Открылась дверца, потом снова затворилась. По бетону простучали шаги.

Когда Палатазин снова поднял голову, то успел заметить, как затворяется дверь за вошедшим в “Мекку” человеком. “Это он! – подумал Палатазин. – Это тот самый человек, которого мы ищем!” Минуту спустя в дверное окошко машины Палатазина заглянул Цейтговель:

– Нам идти за ним, капитан?

– Нет. Подождем и посмотрим, что он будет делать. Если он снова выйдет, то поедем за ним, а если останется дома, то арестовать мы всегда успеем.

– Если только это он. В смысле, если он – Таракан.

– Вот и посмотрим. Оставайтесь настороже.

Цейтговель напряженно смотрел на затворенную дверь здания. Когда она снова отворилась и на крыльцо вышел Бенфилд, сердце Палатазина подпрыгнуло, словно получив сильнейший удар электричества. Мужчина нес маленький мешок. Что это могло быть? Тряпка, смоченная в той отвратительной одурманивающей жидкости? Значит, сегодня ночью он снова решил выйти на дело?

Бенфилд подошел к своему автомобилю, посмотрел сначала в одну сторону, потом в другую, проверяя, нет ли кого–нибудь на улице. Палатазин так стремительно пригнулся, что у него треском отозвались шейные позвонки. Бенфилд сел в машину. Заработал мотор “фольксвагена”, зажглись фары, машина медленно покатилась вперед.

Светлый “фольксваген” неспешно миновал машину Палатазина, направляясь к концу Коронадо–стрит, потом свернул на 61–ю.

Палатазин быстро включил зажигание, завел машину, резким поворотом руля развернул ее и последовал за Бенфилдом. В зеркальце заднего вида он видел фары машины Цейтговеля, идущей примерно в пятидесяти ярдах позади. Серый “фольксваген” свернул на Западную авеню, и Палатазин понял, что этот человек направляется прямо в Голливуд. Пульс у него болезненно участился, ладони, сжимавшие руль, стали влажными. Он старался не приближаться к преследуемой машине слишком близко, не включал фары, чтобы Бенфилд не заметил хвоста. Через несколько минут “фольксваген” повернул на Голливудский бульвар, все еще полыхавший неоном баров, дискотек, массажных салонов и порнографических книжных магазинов. На бульваре было достаточно много машин, поэтому Палатазин включил фары и прибавил скорость. Он держался на дистанции в несколько машин от “фольксвагена” Бенфилда. Девушки на тротуаре в узких брюках, коротких юбках, облегающих футболках, разрезных рубахах делали зазывные жесты, пальцами указывая цену. Большинство девушек, приехавших в Лос–Анжелес в надежде стать кинозвездами, были очень симпатичны. Возможно, пару раз им удалось провести сеанс позирования для фотографов или им дали какую–то эпизодическую роль в фильме, но теперь по какой–либо причине удача покинула их. Они стали отверженными, они были измятыми салфетками, которыми пользовался режиссер, продюссер, дискотечный “король”, а потом отбросил вместе с прочим мусором в корзину. Все они были потенциальными жертвами Таракана.